19.0320.0322.03

О флагеРОЖДЕСТВЕНКА

ГЛАВНАЯ ТРУДОВИЧОК МАСЛЯНИЦА МАСЛЯНИЦА СОЛОВКИ ОТСЕБЯТИНА ХОРОВОД ПОСИДЕЛКИ ГАЛЕРЕЯ КОНТАКТЫ

Пурпурный с золотом подбой потертого кафтана...

(бессистемные записки ностальгирующей путешественницы)

Оля Шестакова

Пред-впечатления

На литературном семинаре в Сорбонне, где я "болела" за подругу, меня наградили тремя часами докладов и одним открытием. Речь шла о любимой мною книге Итало Кальвино "Невидимые города". В ней Марко Поло развлекает Кубла-кана рассказами о чудесах его ханства. У всех упомянутых городов женские имена, они построены в воздухе, под водой, под землей, на сваях, в снах и их жители имеют оригинальные идеи о пространстве и времени. Оказывается, в каждом городе можно найти отдельную черточку родины Марко Поло, о которой он умалчивает. Каждую особенность ее он возводит в абсолют и дает ей женское имя. Возлюбленная его носит много имен, все имена, она воплощает множество городов и имя ей Венеция.

Когда-то я жила стихом Бориса Пастернака и поражалась сочетанию обыденности и образности в его поэзии, точнее возведению обыденности в поэзию. Сравнение города на воде с "размокшей каменной баранкой" всегда вызывало в воображении необычные, волнующие образы. Позже обложка сборника эссе Иосифа Бродского "Набережная неисцелимых", да и само одноименное произведение обратило мечту в страстное желание. Автор проводил мысль о равенстве воды и времени и, как следствии, вывод о том, что красота, запечатленная в воде, способна "совершенствовать", делать прекраснее будущее. И Бродский пишет о манящем запахе водорослей, черноте воды, очаровании венецианок, а также о холоде и сырости, гондолах, палаццо, золоте и пурпуре... Пожалуй, в "Смерти в Венеции" Лукино Висконти, хотя и снятой на дорогом курорте острове Лидо, присутствует и благородство золотого и красного, и карнавальный грим, и каменные фонтаны, и темень и безлюдье венецианской ночи...

Однако, номенклатура мечтаний, призывов и пред-впечатлений не смогла заменить или описать сам объект.

Мужчина или женщина?

Почему Санкт-Петербург называют "Северной Венецией" я никак не пойму. Может, из-за облезлости фасадов? Санкт-Петербург просторен, прямолинеен и он, несомненно, мужского рода.

Был такой обычай: венецианские дожи обручались с Адриатикой. Жених отплывал на обитой алым бархатом и позолоченной каравелле с многочисленной свитой. Лучшие кузнецы изготовляли огромное обручальное кольцо - корону. Корабль останавливался посреди моря, и начиналась церемония, по окончании которой кольцо бросалось в воду. Значит, Адриатика представлялась женщиной, а город - мужчиной? По-моему, в том крылась коварная ошибка: если дож - мужчина, то Венеция может быть лишь женщиной и обручать ее следовало разве что с Посейдоном...

Венеция считается городом романтических путешествий и встреч. По-моему, встреч - это точнее, встреч перед разлукой, так - стареющего Казановы с юной Генриеттой из "Приключения" Цветаевой. Того самого молодящегося Панталоне в черном плаще на красном шелке и девочки-подростка с алым румянцем на молочном лице. Город похож на огромный театр, где костюмы и аксессуары продаются на каждом шагу и все готово к ежегодному спектаклю, в котором актеры - все жители и гости. И спектакль этот - карнавал.

Вода и красота

Город-театр очаровывает и завораживает. Чем? Меланхоличностью серо-голубовато-зеленоватой воды, полосатыми причальными сваями и черными трезубцами гондол, плитками площадей, переходящих в воду, силуэтами церквей, кампанилл и домов на фоне сероватого неба, драгоценными переливами внутренности церквей?

Паола, венецианка и русскоязычный гид, рассказала о мнении соотечественников о Венеции: "И что здесь смотреть, стены облупленные, вода грязная, по вечерам освещается плохо и некуда пойти после 19-ти часов!". Мне же по душе фраза Бродского о схожести города с гардеробом, где одежда темная и потрепанная, но с алой подкладкой с золотистым отливом. Потому и темно как в шкафу и пахнет старым. И вправду, вечером в Венеции зябко, сиротливо, ночь опускается на город быстро и жутко, тьма затопляет улицы, а ветер и холод пробирают до костей, только разноцветные стекляшки переливаются в витринах лавочек, да порой проходят заплутавшие туристы. Тишина ночного театра или магазина игрушек, когда куклы попрятались в обитые шелком коробки! Лишь львы стоят на страже городского покоя, да щетинятся трезубцами гондолы.

Венецианское стекло с крапинками золота, пурпура и лазури - отражение города, его вечерних красок: с фонарей льется золото света, ему вторят мозаики на фасадах, пурпурные блики бегут по воде, она переливается лазурью...

Мне явилась счастливая идея: проплыть на вапоретто вдоль Канале Гранде и полюбоваться на палаццо, старинные особняки. В случае замерзания можно нырнуть в теплый скамеечный нос трамвайчика! Вода в канале - сплошные чернила, большинство палаццо зияют дырами нежилых окон, другие переливаются огнями и мозаикой, пассажиров на вапоретто мало и они молчаливы, отчетливо лишь соло бьющейся о борт и стены воды. В такие вечера остро ценишь минимум уюта: тепло батареи, электрический свет и даже двухъярусную кровать с сеткой, продавленной уставшими туристскими спинами.

Каждый раз, уезжая из Венеции, чувствуешь, что много еще не увидела, хочется остаться, чтобы вновь услышать шум волн о сваи, крики чаек, беззаботную итальянскую речь. Город хорош по утрам, в легком тумане, на фоне розоватого неба. Когда стоишь на остановке кажется, что он качается на волнах и вода плавно переходит в набережные и площади. В Венеции нет перил у набережных и площадей, нет границ между городом и лагуной, он покоится на воде. На мой вопрос, не падают ли дети в воду, Паола с гордостью ответила: "Это невозможно, ведь они здесь родились!".

А в ночь после Рождества я проснулась, посмотрела в окно и увидела зимний сад в снегу. Город укутался в белую шубку, покрывающую дома и гондолы. Море было неспокойно, вода заливала мостик вапоретто и львы с человеческими лицами на фронтонах домов поседели за одну ночь. Вода покрывала город и сверху и снизу, город был словно сотворен из воды.

Вода, перенося отражение венецианской архитектуры в будущее, размывает ее очертания, растворяет цвета, город потихоньку погружается в пастельные холодные воды. Как-то раз мы были свидетелями чистки каналов. Насосы откачали воду и обнажилось зловонное, с метровым слоем ила, неглубокое дно: метаморфоза слизанной водой и переваренной красоты.

Две встречи с городом...

Идея побывать в зимней Венеции принадлежит отчасти Бродскому. В том, что летом туда ехать не стоит, я с ним полностью согласна: опыт показал, что орды туристов способны испортить впечатления от самых чудесных уголков земли.

В первую поездку мы отдавали дань стереотипам: забавлялись с голубями на пьяцца Сан-Марко, посетили галерею Академии и коллекцию современного искусства Пегги Гугенхейм, дегустировали пиццу, итальянское вино и сыр, сходили во Дворец Дожей, базилику Сан-Марко и Морской музей.

Когда я в первый раз вошла в базилику Сан-Марко, все своды были освещены. Я замерла, ослепленная золотом мозаики, потом словно лунатик двинулась вдоль стен, опустилась на скамью и сидела, разглядывая чудесные изображения минут 30-40. Потом свет во всех куполах кроме центрального погас. Пол в базилике бугристый, покрыт узорчатой мраморной плиткой, стены выше человеческого роста облицованы мрамором, далее начинается мозаика. Храм словно драгоценная шкатулка. Снаружи он также великолепен - из розового, серого, голубого, песочного, красного мрамора, покрытого фресками и резьбой. Я судорожно скупала открытки, чтобы длить созерцание этой жемчужной раковины.

Во дворце Дожей находятся несколько творений Босха. Картины нидерландского живописца обладают страшной притягательной силой. Фантастический мир аллегории и метаморфоз восхищает и пугает своей изощренностью. Пространство полотен заселено людьми, гигантскими растениями и животными-мутантами. Мир Босха наяву я увидела два года назад в спектакле театра "Корабль дураков" "Пчеловоды": под музыку Баха сцену медленно пересекали фигуры в балахонах и странных удлиненных коробках вместо голов, в нежном "голландском" освещении из-за кулис выезжало грушевидной формы сооружение с хоботом, который нацеливался на солдат. Ад безумной войны иллюстрировался при помощи чудовищ, сошедших с полотен художника.

Из "чудовищ" в Венеции в изобилии лишь львы, в меньшинстве находятся лошади и быки на фасадах палаццо. Однако, как и в "Северной Венеции" в городе есть своя кунсткамера.

Пегги Гугенхейм, вдова магната, развлекалась меценатством. У нее была дочь и дюжина болонок. У болонок были имена, подушечки, комнаты и индивидуальные меню. Благодетельница художников, Пегги заказывала надгробия для почивших в бозе питомцев и покупала картины для своей коллекции. Дочь стала художницей и мать покупала и ее картины, а когда дочь скончалась, Пегги похоронила ее в саду рядом с собачками. Когда меценатка умирала, она оставила подробные инструкции по ухаживанию за оставшимися питомцами, но разразилась война и всем было не до собачек. В музее есть комната, посвященная Пегги, с множеством фотографий... кудлатых зверюшек.

В первый раз мы поехали в Венецию на автобусе из Парижа. Я подумала, что наряду с экономией средств мы сможем "въехать" в Италию постепенно, через Милан, Верону и Падую. Постепенность удалась, в Милане с 6-ти утра мы дожидались пересадки, попивая халявные кофе и чай с какао благодаря разгильдяйству служащего автовокзала, забывшего ключ в аппарате по разливу напитков. Конечно, кое-что мы разглядели в городах, но основными нашими спутниками были шоссе и дождь. В пункт назначения мы подъехали по длинной дамбе. Автобус остановился на пьяццале Рома, откуда дорога лишь на пристань. Во второй раз решили не мучаться и полететь на самолете, и вправду вышло менее утомительно и значительно быстрее, но главное, мы увидели лагуну и город с высоты птичьего полета: такая фишка на лазурной доске.

Во второй раз мы остались в Венеции почти на пять дней. Снега не было, погода была потеплее и помягче, наша любимая пекарня-пиццерия процветала и овощная пицца снова была удивительно вкусной. Я опять увезла кусочек Венеции в виде стеклянного кружочка кулона и красно-золотистых бус, а Миша от души поработал фотоаппаратом. Нас уже не интересовали голуби на Сан-Марко, болонки Пегги и часы работы Морского музея, хотелось потеряться в лабиринте улочек и почувствовать жизнь города, его пульс. Амбициозная задача! Легче найти итальянский хлеб и печенье "амаретти", чтобы остался на языке вкус оливок и миндаля. Мы снова жили в молодежной гостинице - хостеле на острове Гюидека и по вечерам изучали расписание вапоретто, чтобы успеть переправиться с одного острова на другой.

Острова...

В лагуне много островов и островков, мы побывали на пяти помимо самой Венеции и острова Гюидека: Мурано, Бурано, Торчелло, Сан-Микеле и Сан-Джоржио. На маленьком Сан-Джоржио нет ничего кроме монастыря и стоянки яхт. Сан-Микеле - остров мертвых, венецианское кладбище с останками Бродского, Стравинского и Дягилева.

На острове Мурано родилось венецианское чудо - стекло с вкраплением ярких цветовых пятен, напоминающее по колориту византийские фрески. Лавочки по продаже изделий из стекла здесь на каждом шагу, их владельцы создают кулоны и броши прямо на глазах покупателей. На Мурано мы повстречали кота Бегемота. 20-ти килограммовое животное сидело рядом с чисто вылизанным блюдечком и, по-видимому, по техническим причинам не могло от нас удрать. В результате мне было милостиво разрешено взять на руки черную тушку и ее погладить (кот, видимо, находился в шоке от моей дерзости). Однако, на обратном пути мы не обнаружили ни кота, ни миски. Живо нарисовалась картина: милый толстячок с блюдцем в зубах, переваливаясь, шествует по набережной в поисках укромного местечка. Еще на острове Мурано я наблюдала спасение башмаков двух горе-байдарочников, перевернувшихся в канале. К счастью спортсмены были в гидрокостюмах.

Бурано - веселый островок с вереницей разноцветных домишек вдоль канала, рыбацкими шхунами, сушащимися сетями и единственной площадью.

Самый чудный из всех - дальний остров Торчелло, неумолимо съедаемый гангреной болот и прекрасный своей аскетичностью. Раньше здесь было около десятка монастырей, а теперь вдоль единственного канала с одной стороны тянутся жилые дома, а с другой через Дьявольский мостик - понте дель Диаволо - одинокий частный особняк с лужайкой. В конце канала путников ожидает площадь с базиликой, церковью Санта Фоска и историческим музеем. Торчелло - колыбель Венеции, он был заселен в VI веке. Во дворе перед музеем находится "трон Аттилы", в церкви сохранились мозаики XII века. Базилика восьмигранная, она похожа на изысканный головной убор, а на высоких церковных окнах - каменные ставни. Мы взобрались на кампаниллу по узкой винтовой лестнице и не смогли оторвать глаз: лагуна лежала перед нами как на ладони. Залюбовались на остров: зимний сад, археологические раскопки, корона базилики и крест церкви, огороженные колышками болота и во всем тишина, прозрачность, спокойствие. Мне вспомнилась "Ностальгия" Тарковского: Италия воспоминаний и снов с живыми мадоннами в сельских церквях.

Лабиринт без колес...

Основное, что мы увезли из первого путешествия, помимо открыток, фотографий и насморка, была идея о городе-лабиринте. Количество каналов в нем не сообразуется никоим образом с количеством мостов и набережных. То есть одно отнюдь не подразумевает второе и третье.

Во второй приезд мы купили дельную карту с путеводителем и я ее не выпускала из рук. Лабиринт был укрощен. Мы решили походить по церквям, полюбоваться фасадами палаццо и открыли для себя другую Венецию - тот самый пурпурный с золотом подбой потертого кафтана. Облезлость фасадов меня так и не смутила: при такой сырости немудрено, да и веет от них стариной, а вот внутренние сады, залы с высокими потолками и мраморными полами, неизменные львы, ажурные решетки, бюсты увитые виноградом во дворах домов напоминали что-то виденное давно: во сне ли, в фильмах или книгах. Дежа вю? А может, сказывались лекции по истории искусств или монография по искусству и архитектуре Италии, скопированная в тетрадку?

Еще на третий день пребывания я вдруг отчетливо осознала, отчего мне так хорошо: в городе нет машин, даже велосипедов или мотоциклов, весь транспорт - водный. Вапоретто играют роль автобусов, с расписанием и маршрутами, а лагуну пересекают окаймленные фонарями и столбами "улицы" с двухсторонним движением. Кроме вапоретто по ним курсируют катера, в том числе скорая помощь, патрульные и погребальные. Иногда на "улицах" ведутся ремонтные работы, на что указывает дорожный знак.

И все-таки мы видели в Венеции машины, только издалека: несколько раз в день паром, похожий на восточный башмак с загнутыми носком и задником, отвозил автомобили на Лидо. Узрев на острове мчащиеся авто, мы на Лидо не высадились.

Из-за отсутствия машин родители могут без страха оставлять чад играть на улице или на крышах домов, служащих верандой, добавляет Паола и ведет нас на крышу. Она живет на третьем этаже каменного дома XVI-го века, украшенного "ласточкиными хвостами", в самом сердце города. "Вон базилика Сан-Марко, а это Деи Фрари", - Паола показывает на кампаниллы, - "здесь Джулио играет в теплое время года, мы выносим сюда обеденный стол". И все-таки лучшие пиццы делают в Риме, городе ее детства, а еще лучше в Неаполе. Паола угощает нас ароматным чаем с мандаринами и, извиняясь, бежит кормить обедом четырехлетнего Джулио. На столе лежит Фоска - дымчатая кошка, подобранная на улице. У нее замечательная привычка прыгать на плечо, укладываться в виде воротника, урчать, впуская и выпуская когти и лизать уши и щеки своей жертвы.

Они нас встречали на пьяццале Санта Марина, что между мостом Риальто и пьяцца Мария Формоза, чтобы проводить до дома. Высокая, стройная кареглазая итальянка с мягкой улыбкой и резвый мальчик с золотистыми кудряшками - Тинторетто, Веронезе, "Ностальгия"?

До рождения Джулио гости из Москвы могли чаще заглядывать в дом с "ласточкиными хвостами". "Бродский?" - спокойно вопрошает она, - "да, мы с ним гуляли по городу. Он любил останавливаться в гостинице рядом с Морским музеем".

Жизнь масок

В этом году выпустили календарь с портретами гондольеров, все в широкополых шляпах и тельняшках. Но на гондоле мы не катались, несмотря на многообещающие улыбки пресловутых гондольеров (которые поразительно быстро вяли от наших отказов), клиенты мы не сильно денежные. Да, как и во времена Бродского гондолы остаются уделом "климактерических" Джульетт и дряхлых Ромео.

Венеция на вид благополучный, дорогой город, здесь не увидишь нищих. Снимать квартиру дорого и многие работающие в Венеции живут на континенте, в Венетто. Пожилые венецианки в шубах и перстнях ездят на вапоретто - дорогое удовольствие для многих местных жителей, даже несмотря на существование проездных.

Туристы являются непременным атрибутом города, он ими живет и процветает. Существо в линялом демисезоне продает на пьяцца Сан-Марко голубиный корм за 1 евро пакетик. Фотогеничные птицы позируют ликующим туристам, а прожорливые чайки их порой заклевывают до смерти за горстку овса, сообразуясь с учением Дарвина. Веселый венецианец с несмолкающим мобильником работает поваром в хостеле: однажды мы с интересом наблюдали, как, держа за хвост, он обжигал на газовой плите до черной хрустящей корочки зеленую перчину для неизвестного нам итальянского блюда, которое мы так и не решились попробовать.

Да, Венеция похожа на персонаж комедии дель арте в старинном камзоле, шляпе и маске, чтобы скрыть морщинистое лицо. В ней проживает много пожилых людей и лиц духовного звания. Местные кондукторы, организующие посадку и высадку на вапоретто, речные трамвайчики, уважительно поддерживают за локти пожилых монашек и дам, и галантно их провожают. В выходные дамы бальзаковского возраста и усатые красавцы ведут громкие беседы на резком птичьем наречье...

А мы говорили на средней руки английском, который аборигены слушали вполуха, удостаивая нас лишь односложным ответом. Засевшее в памяти "Бон джорно, сеньор Панталоне!" из "Иглы" помогало начать мучительный разговор. Во время второй "лингвистической стажировки" мы начали различать нюансы итальянского прононса и тренировались в произношении "чао": что-то между "тяо" и "цяо". В результате, при входе в магазин в ответ на уверенно произнесенное "Бон джорно" лился поток журчащей речи, я выдавала пару фраз на английском и бормотала: "Грация, ариведерчи!", а беззаботный голос бросал: "Цяо!".

Что ж, оставим Венецию воде, любующейся ей и разрушающей ее вместе со временем. Как любой союз, он переживает свои взлеты и падения, но в данном случае он вечен.



о символике флага...