19.0320.0322.03

О флагеРОЖДЕСТВЕНКА

ГЛАВНАЯ ТРУДОВИЧОК МАСЛЯНИЦА МАСЛЯНИЦА СОЛОВКИ ОТСЕБЯТИНА ХОРОВОД ПОСИДЕЛКИ ГАЛЕРЕЯ КОНТАКТЫ

Крымские горы

Дима Торубаров

Крым. Крымские горы. Заключенные в сетки дорог, опоясывающих, огибающих, закручивающихся спиралями словно удавы. Некогда единые, а теперь разделенные центробежной силой цивилизации, разбитые на отдельные острова, на целый архипелаг единственных в своем роде, уникальных островов.

О нашем путешествии по некоторым из этих островов и будет это повествование.

Чатыр-даг

Близился вечер, и солнечные лучи, яркие и жгучие днем приятно грели нас, а свежий ветерок обещал прохладную ночь. Остались в прошлом, и размен денег, и езда в душном троллейбусе, и подъем на Чатыр-даг сквозь толпы отдыхающих. Теперь мы наконец-то остались наедине, наедине с небом, ветром и горой.

На этом склоне Шатер-горы практически нет деревьев. Только в небольшой складочке выросли их наиболее жилистые и колючие представители, к стволам которых мы и привязали палатку. После этой процедуры руки выглядят так, будто мы разнимали десяток сиамских кошек.

Воды нет. Где-то там, внизу, мы проходили мимо озера и ручья, а здесь нет ни капли. "Да в Крыму, - как своевременно заметил Шурик, - вообще плохо с водой".

Отправившись на поиски живительной влаги, я, по дурацкой среднеполосной привычке, не захватил с собой тары. "Найду схожу еще раз, - подумалось мне, - зачем зря тяжести таскать". В результате, к найденному ниже на 80 метров по вертикали ручью, пришлось идти Шурику. Он, доставив воду в лагерь, упал на землю рядом с брошенными бутылками и, прошептав, что совсем обессилел, замер без движения. В таком положении Шурик пробыл до окончания приготовления ужина. К началу трапезы силы его чудесным образом восстановились.

Жарким солнечным полуднем следующего дня мы вышли к яйле. Перед нами открылась фантастическая картина. Яйла находилась ниже нас и была вся, на сколько хватало глаз, усеяна карстовыми воронками. Словно недавно здесь порезвилось стадо слонов великанов. На ее противоположном краю колебалась в мареве голубоватая стена, преграждающая путь к вершине. Не знаю как остальные, а мне казалось, что мы стоим на пороге сказки.

Каждая из воронок, это вход в невиданное царство, где вечная тьма скрывает от мира красоту подземных дворцов. Мы идем между дворцовыми дверьми, идем по тонкому перекрытию, а под нами, уходит вниз до самых корней горы, система залов и переходов, с каменными садами и подземными озерами. И кажется, что гора, это не гора, а огромный дворец, построенный неведомыми мастерами по одним им понятным чертежам и по своим критериям красоты.

На ночевку встали в одном из прогибов земли, под могучим буком. Воды нигде нет, но здесь еще сохранился тяжелый, насыщенный влагой снег, который, подтаивая, медленно сползал в пещеры, постепенно истончаясь и, в конце концов, втягиваясь подобно джинну в узенькое отверстие шкуродера. После нескольких моих безуспешных попыток проникнуть во чрево горы, я решил осмотреться, и выбрался из воронки. И не успел отойти и на пятнадцать шагов, как натолкнулся на нечто такое, отчего мне стало немного не по себе. На маленьком холмике лежал небольшой серый ровный, как столешница, камень. На нем, почти посередине, ноздрями в небо, на ровном срезе, с запекшимися по краям темно-бордовыми капельками крови, стояла зеленая чешуйчатая голова ящерицы. Больше никаких останков рядом я не обнаружил. Что это, черный юмор природы, или, быть может, жертвенный камень подземного народа?

Незаметно подступил вечер, огромная белая луна медленно выползала из-за гребня, придя на смену уставшему за день солнцу. Мы вышли к обрывистому краю яйлы, и наблюдали за тем, как зеленые и коричневые горы становятся фиолетовыми и сиреневыми, постепенно теряя свою материальность, словно переносясь на ночь в другое измерение. Мир вокруг нас таял, оставляя реальным только небольшой кусочек яйлы, с нашей воронкой в центре.

Хорошо сидеть у костра, в центре проглоченного ночью мира, под защитой раскинувшего над нами свои руки-сучья бука, и есть изумительную рисовою кашу, приготовленною на топленом снегу. Все поглощали ее с большим аппетитом, пока я не извлек изо рта останки сантиметрового жука, возвестившего о своем присутствии душераздирающим хрустом. Повнимательнее рассмотрев кашу под фонарем, мы обнаружили там еще много его более мелких сородичей, разбавленных в рисе в соотношении 1:15 (один сородич на пятнадцать рисин). После этого трапезу продолжили только самые голодные.

Утро. Мы медленно продвигаемся к вершине, лавируя между воронками и огибая погибшие заросли можжевельника, чьи выбеленные солнцем кривые стволики напоминают груды костей. То здесь, то там попадаются, поросшие белесыми волосками, колокольца сон-травы.

Поднявшись на "стену", которую разглядывали вчера, мы устроились на отдых. Тут же пошел дождь, а затем и град, но через какое-то небольшое время все стихло, а у дальнего края яйлы показалось солнышко. Снизу потянулся туман. Он медленно вползал на плато и закручивался в тугие узлы. Вот он принял форму огромной кошачьей лапы, цепляющейся за край. Причем так реалистично, что чувствовалось напряжение этой лапы удерживающий вес огромного тела. И, казалось, что земля под ним немножечко прогибается. Еще немного и хищник подтянется и бросится в погоню за четырьмя маленькими человечками. Но ветер меняет форму тумана, а с ней и содержание видения.

Вершина. Всего полтора километра над уровнем моря, а облака уже копошатся у ног. Над ними только мы и солнце. Можно разглядывать их сверху и воображать себя птицей, только желательно все же не отрываться от земли. И в прямом, и в переносном смысле. На радостях мы даже покатались по снежничку на голых пятках. Спуск вниз не занял много времени, но зато запримеченное нами сверху озеро, у которого мы запланировали ночевку, оказалось очень трудно найти находясь с ним на одном уровне. Единая тропа, ведущая, как мы надеялись, прямо к нему, разделилась на три независимых. Замерев, точно витязь на распутье, мы решили обследовать сразу все. Оставив Ольгу сторожить рюкзаки, три отважных исследователя отправились на поиски. Через полтора часа, выясняем, что все дороги ведут в Рим, то есть к озеру.

Ставим палатку под огромным, просто гигантским буком. Прапрадедушкой всех буков округи. И понимаем, что это не к озеру, а к нему сходятся все окрестные тропки, что это он стянул их к себе остатками древней колдовской силы. Как тот вяз из "Хранителей". Он крепок, но вся сердцевина его прогнила, и мы ползаем внутри его сучьев словно черви. Ночью, несмотря на все старания лягушек, мы крепко засыпаем.

Демерджи

Ежики. Много, очень много маленьких шустрых зверьков. И все они бегают ночи напролет по сухим буковым листьям. Шурх-шурх-шурх-шурх. Их очень хорошо слышно, но плохо видно. Я так и не увидел ни одного.

Неподалеку, вверх и влево от стоянки, находился выход скальных пород. На шестиметровой высоте отвес переходил в крутой земляной склон с изредка растущими на нем чахлыми деревцами. Вдоль отвеса, наискось, вверх уходила каменная полочка шириной сантиметров двадцать. Такая небольшая горная тропка. Я вскочил на лежащий рядом валун, с него на тропинку и, прижимаясь всем телом к скале, двинулся вверх. Приблизительно на середине путь мне преградило дерево - береза, выросшая из трещины. Я ловко протиснулся между стволом и скалой и продолжил движение. Метра через два тропинка завернула в скалу и исчезла. Передо мной, где-то на высоте груди начинался тот самый крутой склон с вмурованными в землю булыжниками. Я ухватился за ближайший, и он тот час, покинув своё уютное гнездышко, с шумом ринулся вниз. Второй булыжник последовал за первым. "Возвращаюсь" - решил я, и через два метра натолкнулся на выставленные наподобие копий березовые ветви. Попытка пробиться сквозь них чуть не привела к падению. Я поднялся на четыре шага вверх и задумался. Мысли были короткими и невеселыми.

"Я здесь стою благодаря собственной дурости".

"Если я сейчас грохнусь вниз, никакого дальнейшего похода по Крыму не будет".

"У меня есть хороший шанс добраться до земли этим кратчайшим путем".

И стало страшно. Вообще-то страшно было уже давно, но это было не совсем то чувство, которое возникло после трезвой оценки поведения. Я, конечно, подумал, что могу позвать Шурика с веревкой, тем более, что внизу была Наташка, и я объяснил ей что застрял. Но о Шурике я Наташке ничего не сказал. Во мне бродила тайная мысль, что она догадается позвать его сама, но она двинулась вверх по тропе, и, как потом выяснилось, пыталась взобраться по менее крутому склону, что бы протянуть мне руку помощи. К счастью для нас обоих, пока она карабкалась вверх, я умудрился выбраться.

С утра мы прошли довольно много, пока тропа ведущая нас в гору просто-напросто не растаяла в песке. Оставив девчонок отдыхать, мы пошли на разведку. Найденный путь представлял интерес разве что для скалолазов. Да и внизу, у подножья горы, неподалеку от развалин генуэзской крепости, виднелось какое-то необычное строение, с крестом, над одним из домов. "Раньше его здесь не было" - произнес Сашка. "Может, монастырь какой построили?" - предположил я. Распугивая ящериц и жуков, мы спустились к девчонкам, а затем по "каменному хаосу" и к подножию горы. Необычное строение принятое ранее за монастырь оказалось декорациями испанского городка. По-моему, к фильму "Стрелок Шарпа".

Мы бродили пустынными двориками и заглядывали в дома. Мне приходилось бывать в брошенных деревнях, где постаревшие, но еще крепкие телом избы таращились на мир пустыми глазницами окон и хранили по чердакам остатки жизни. Неприятное впечатление. Здесь было еще хуже. Здесь никогда не было жизни, не успев начаться, она почти сразу угасла. И теперь этот городок лежал у дороги точно выброшенный младенец, побочный продукт веселой вечеринки.

Снова жаркий день и снова мы тащимся по песочным тропкам в гору. Идти, правда, очень интересно, так как именно эти места выбрал Эол для выставки своих работ.

Наконец-то отдых! В тени! Правда, эта самая тень ажурна и прозрачна, как самые лучшие кружева. Но все же, кое-какие места она прикрывает. Мы лежим в тени и наблюдаем: как на самом солнцепеке парят орлы, даже не парят, а стекают, с одного восходящего потока на другой. Мы разглядываем орлов, а над нашими головами, на веточках, расположились клещи. Они отдыхают после брачных игр и внимательно разглядывают нас. Вдруг да приглянется кто-нибудь?

Следующий привал в тени огромных камней. Промежуток между этими двумя приятными делами заполнен утомительной ходьбой с рюкзаком под безжалостным солнцем. Не помню почему, но я шел без головного убора. Возможно, поэтому, во время отдыха в душной тени меня повело, и сбегающие по отвесным стенам ящерицы показались мне расплавленными струйками камня. Затем в голове промелькнуло нечто больше всего напоминающее видеоклип: "Давным-давно, когда на Земле не было никакой жизни, и вся она напоминала каменную пустыню, стояла посреди этой пустыни Гора. И была она неописуемой красоты. А вокруг планеты вращались на своих орбитах два брата, Месяц и Солнце. И оба они были влюблены в Гору. И оба они предложили ей свое сердце. Но она отклонила предложения братьев, сказав, что они настолько прекрасны, что не может сделать выбор. Братья кинули жребий, и он выпал Солнцу. Но Месяц решил похитить красавицу и поселить ее у себя. Пока брат спал, он выкрал её. Гора закричала. Солнце, проснувшись от криков, пустилось за братом в погоню, и чем ближе оно подходило к брату, тем больше гневалось, а под конец прямо вспыхнуло от гнева. И Гора начала таять. И как только капли долетали до земли, они тот час обращались в шустрых ящериц и разбегались в разные стороны. Три раза обежали братья вокруг Земли, и за это время Гора вся превратилась в ящерок. Братья поссорились и разошлись, с тех пор они никогда больше не встречались. Солнце создало день, а Месяц - ночь. И по ночам Месяц замораживает ящериц, превращая их в кусочки камня, и пытается собрать Гору. А днем они снова превращаются в ящериц".

Кизил-Коба

Инструкция была ясной, но, как это со мной бывает обычно, мы пошли другим путем. То ли я слишком быстро забываю наставления, то ли еще по какой таинственной причине, но стоит мне стать проводником, или хотя бы давать советы куда идти и все, если мы и доходим до нужного места, то это происходит каким-нибудь оригинальным образом.

Итак, инструкция была ясной: по асфальтовой дороге до реки, а потом вверх по течению. Просто, не правда ли? Но есть люди особо одаренные. Почему я решил, что перегороженный запрудой ручеек и есть то, что именовалось "река" я не знаю. Рекой ее мог бы назвать разве что воробей.

Через километр ручеек просто растворился среди камней, ни оставив, ни малейшего намека на то, откуда он вообще мог появиться.

А шли мы к Красному водопаду. Следовательно, ни о каком водопаде, даже в отдаленном будущем не могло быть и речи. Мы залезли на левый склон. С него водопада видно не было. Зато по всей протяженности он был разделен надвое загадочной линией выложенной белыми камушками. Линия эта ныряла в ложбину снова появлялась на склоне, поднималась до вершины и падала на другую сторону горы. Мы покопались под белыми камушками, но ничего интересного не обнаружили. Следующей загадочной находкой был электропровод, диаметром в десять миллиметров. Он пересекал белую линию под прямым углом и также терялся среди гор. Придя к заключению, что это провод для освещения Красной пещеры, мы сделали вывод о ее местонахождении. Спустились вниз в долинку, пересекли ее и поднялись на правый склон. Перевалили через хребет и оказались в соседней долинке. Реки не было. Солнце припекало. Снова вниз-вверх. Наташка выбилась из сил немного не дойдя до верху. Она заползла под каменный карниз и замерла в тени.

Что может быть приятнее - в жару, среди безжизненных разогретых солнцем камней найти единственную на многие сотни метров тень, и в ней прекрасную девушку! Немногое может сравниться с этим. И этим немногим была вода. Та несчастная кружечка чая, которую мы выпили за завтраком , уже давно выпарилась. С самого утра я скатывался по пирамиде Маслоу, пока не очутился в самом низу. И я бросил девушку и тень лежать под камнем и поднялся на самый верх, к бетонным столбам, укутанным колючей проволокой. По другую сторону горы спускался лес. Лес, это как минимум прохлада. И в перспективе вода. Я вернулся за Наташкой. Выманить ее из тени оказалось также просто, как достать осьминога из расщелины.

Но зато потом, потом, когда мы проползли на корточках сквозь заросли. И впереди замерцала река, о-о-о! вы не представляете какое это счастье оказаться после пяти часов гуляния по солнцепеку рядом с водой! Мы просто упивались ею. Мы пили и пили, пока значительная часть реки не заплескалась в наших желудках.

До водопада мы все же дошли. К вечеру.

А Шурик и Ольга прождали все это время у палатки. Они то думали, что прогулка займет часа четыре.

Я сидел в Севастополе в отделе транспортной милиции, куда попал благодаря волосатой внешности Шурика. Я сидел на скамеечке рядом со своим рюкзаком, а какой-то опер толкал речь о том, какие москали сволочи. Минуты две он рассказывал об этом всем окружающим, затем, ненадолго замолчал, и, видно вспомнив что-то личное, произнес: "Хотя, среди них то же встречаются хорошие люди".



о символике флага...